Многие выражали сочувствие, но почти все ограничивались одной и той же фразой: «Мы молимся за возвращение заложников». Этот ответ я слышу снова и снова — в разговорах с представителями ультраортодоксального общества: министрами, депутатами, активистами. Ответ один и тот же — молитва.
Важно подчеркнуть: я ни в коем случае не умаляю значение молитвы. Я вырос в еврейской семье и прекрасно понимаю ее духовную и общинную силу. Молитва сопровождала еврейский народ тысячи лет и была источником утешения и надежды даже в самые тяжелые моменты. Но именно поэтому возникает вопрос: почему, когда речь идет о непосредственном спасении жизни — пятидесяти заложниках, находящихся в плену ХАМАСа уже почти 700 дней, — молитва воспринимается как достаточный ответ? Почему на этом всё останавливается, тогда как в других вопросах ультраортодоксальное сообщество разворачивает мощную и решительную борьбу?
Самый яркий пример — призыв в армию. Когда появляется инициатива призывать студентов ешив, ультраортодоксальное общество не ограничивается словами «помолимся, чтобы этого не произошло». Наоборот — лидеры выводят на улицы тысячи людей, перекрывают центральные перекрестки, оказывают мощное политическое давление и порой буквально парализуют часть страны. Их физическое присутствие, сила массового протеста и решимость делают ультраортодоксальные демонстрации одними из самых влиятельных в израильской политике.
Так почему, если молитвы достаточно, нужны демонстрации?
И наоборот — если именно демонстрации дают результат, почему бы не использовать их ради спасения заложников? Здесь нет идеологического или политического спора. Речь идет о “пикуах нефеш” — спасении жизни, высшей ценности в иудаизме. Галаха прямо утверждает: спасение жизни важнее любых других заповедей. Разве это не требует активных общественных действий, а не только тихой молитвы в синагоге?
Этот контраст особенно болезненно воспринимается на фоне реальности заложников. Время для них уходит. Каждый прожитый день — это новый смертный приговор. Слышать о ежедневных молитвах за их освобождение и при этом не видеть решительного общественного давления — это невыносимо.
Сила ультраортодоксального общества в массовых протестах доказана бесчисленное количество раз. От перекрытия улиц в Иерусалиме до гигантских митингов в Бней-Браке — когда это сообщество выходит на улицы, ни одно правительство не может игнорировать его требования. Представьте, что бы произошло, если бы те же самые тысячи собрались у дома премьер-министра или у министерств в Иерусалиме, скандируя: «Освободите заложников сейчас!» Представьте, какое это оказало бы влияние на общественную дискуссию и на тех, кто принимает решения.
Более того, участие ультраортодоксов в борьбе за освобождение заложников имело бы и огромное социальное значение. Это могло бы стать мостом между разными частями общества. Представьте совместную демонстрацию светских и религиозных, правых и левых, всех, кто вместе требует одного — спасения человеческих жизней. Это был бы редкий момент настоящего единства — не единства в лозунгах, а единства в действии.
Я не хочу читать морали. Я говорю из чувства общей ответственности. Заложники — это не «чья-то чужая проблема». Они не принадлежат какому-то отдельному сектору. Это граждане Израиля, наши братья и сестры, часть одной семьи. Когда ультраортодокс молится за их освобождение, он молится за своих братьев. И точно так же, как молитва воспринимается как моральный долг, долгом является и действие.
Представители ультраортодоксального общества часто говорят, что мы должны сохранять еврейский характер государства. Я согласен. Но нет ценности выше, чем спасение жизни. Сохранение мира Торы не может оправдывать безразличие к человеческой жизни. Наоборот: если Тора — это Тора Жизни, то борьба за освобождение заложников — это заповедь.
Поэтому я обращаюсь напрямую к ультраортодоксальному обществу: продолжайте молиться — но не останавливайтесь на этом. Ваша сила доказана, ваше влияние огромно. Не позволяйте вашим лидерам уходить от ответственности под прикрытием молитв. Требуйте от них действий. Требуйте участия в политическом и моральном давлении, необходимом для освобождения заложников.
В конце концов, это не борьба религиозных против светских, правых против левых. Это борьба за базовую человеческую и еврейскую ценность — жизнь человека. Молитва — это мощное оружие, но только в сочетании с реальными действиями она может стать непобедимой силой.
Заложники не вернутся одной лишь силой молитвы. Им нужна сила народа, который объединяется и действует, чтобы спасти своих детей.
Амир Хаскель, “ХаАрец”
На фото: акция протеста в Тель-Авиве. Фото: Итай Рон.