Над ней опять смеялись в школе. Все потому, что Саша не утерпела и рассказала Любе Ивановой, как пересекала Тихий океан на парусном корабле.
Ни на каком корабле Саша, конечно, не плавала. Она все выдумала. И за это ее прозвали вруньей.
Хотя какое же это вранье? Врут, когда хотят обмануть. А Саша никого не обманывала, просто любила выдумывать невероятные истории. Именно потому и невероятные, чтобы уж точно никто всерьез не поверил. Порой она не могла удержаться и рассказывала их Любе.
Люба была Сашиной лучшей подругой и сидела с ней за одной партой. Вообще-то она была хорошая. Но стоило Саше рассказать одну из своих историй, как Люба начинала издеваться и объявлять на весь класс, что Макарова — врунья. Сегодня Саша обиделась не на шутку и решила, что не будет больше с Любой дружить. Но одно дело — решить, а другое — остаться на каникулах без подруги, одна-одинешенька…
Саша вошла во двор. Здесь было белым-бело. Сахарный снег лежал на дорожках и клумбах. С неба одна за другой падали тихие белые снежинки. А по белому двору шла навстречу Саше белая старушка. Саша сразу так ее прозвала, потому что она была одета в белое пальто, и волосы у нее были белые-пребелые. В руках Белая Старушка несла сетку оранжевых мандарин.
И как раз в ту минуту, когда Белая Старушка поравнялась с Сашей, сетка прорвалась, а мандарины раскатились в разные стороны как теннисные мячики. Саша скорее стала их собирать, а старушка достала из Белого Ридикюля Белую тряпочную Сумку, и они с Сашей сложили в нее мандарины.
-Спасибо тебе, милая, за помощь, — сказала старушка. Саше подумалось, что голос у нее тоже белый — гладкий и певучий, какой бывает, когда напьешься теплого молока. Лицо у старушки было морщинистое, а глаза — приветливые и светло-голубые, как нарисованные акварелью. — Вот, возьми.
И она протянула Саше три мандарина.
Саша взяла один и хотела было отказаться от остальных, но Белая Старушка строго покачала головой.
— Бери. Так полагается.
— Что полагается? — не поняла Саша.
— Три полагается, деточка. Три волшебных мандарина. В каждом — сказка-небылица.
— Какая небылица? — спросила завороженная Саша.
— Твоя собственная, милая. Знаешь, откуда берутся сказки?
— Конечно, знаю, — сказала Саша. — Из книжек.
— Сказки, детка, не в книгах, а в каждом из нас. Кто-то их записывает, кто-то рассказывает, а кто-то и при себе оставляет.
Много в нас сказок! Одни мы хорошо знаем, о других и не догадываемся. В Новогоднюю ночь волшебные мандарины сделают сказки явью — до самого утра. Только запомни правило: одну сказку возьми себе, вторую отдай тому, кто в беде, а третью подари всем вокруг.
Если не сможешь выполнить или не успеешь — все три сказки исчезнут, а сама ты забудешь все, что было. Запомнила?
— Запомнила, — кивнула Саша. — Скажите… а вы кто?
Белая Старушка рассмеялась.
— Тоже сказочница, вроде тебя. Но нельзя мне больше с тобой разговаривать, милая — еще, чего доброго, заморожу! Прощай!
Тут же налетел колкий ветер, взметнул снег с клумбы, да так высоко, что снежная пыль полетела Саше в лицо. Саша заморгала, а когда открыла глаза, Белой Старушки уже не было — как в самой настоящей сказке!
Саша спрятала мандарины в портфель и побежала домой.
Бабушка собралась встречать Новый Год у соседки, тети Нади. Хотела взять и Сашу — на немножко, — но Саша соврала, что ужасно хочет спать. Бабушка поверила, оставила Саше пирога, велела, если что, звонить тете Наде и ушла.
В ожидании полуночи Саша залезла на кровать, разложила перед собой мандарины. В животе как будто елочная лапа шевелилась — покалывало иголочками волнение. Что случится в полночь? Что за сказка живет в ней, Саше? И как ее можно отдать и подарить?..
Наконец, секундная стрелка в последний раз подсеменила к двенадцати. Саша поскорее содрала гладкую оранжевую шкурку и долька за долькой проглотила мандарин.
Сначала ничего не произошло.
А потом за оконным стеклом зажегся оранжевый огонек.
Золотой, словно новогодний шар, кораблик-каравелла, покачивался на ветру у самого окна, пришвартованный к раме золотым же якорьком. Точно такой, каким Саша его себе представляла, но маленький — не больше легковушки. С двумя гордыми мачтами, прозрачными, как паутинка, парусами, и мандариново-оранжевым фонариком на носу.
Саша натянула шапку и пальто, соорудила на кровати чучело из диванных подушек — на случай, если бабушка заглянет, и взобралась на подоконник. Внизу, во дворе, голубел при свете фонарей снег, хохоча и крича носились взрослые с петардами. Кораблик они не видели. Саша ступила на палубу, огляделась. На корме красовался большой, ростом с Сашу, штурвал.
Саша захлопнула за собой окно, отцепила якорь, и каравелла тут же отчалила. Захлопали, ловя ветер, тонкие паруса. Саша взялась за рукояти штурвала. Они были теплыми и согревали руки сквозь варежки. Внизу, на снегу, солнечным зайчиком металось отражение каравеллы — золотая звездочка.
"Я назову тебя "Полярная звезда"", — подумала Саша.
Каравелла набрала ход, пролетела между домами и поплыла над большой улицей. Город, необычно оживленный и празднично освещенный, расстилался под килем — ни дать ни взять подводное царство.
Вот площадь-морская звезда, с пятью улочками-лучами. Вот Любин дом — громадный, сияющий огнями коралловый риф. А внизу — ракушки-гаражи, рыбки-машины, грозно шевелящий усами лангуст-троллейбус…
"Полярная звезда" уносилась все дальше.
Саше не скоро наскучило путешествовать по городу. Наигравшись в подводный мир, она полетела по дворам, заглядывая в освещенные окна. За каждым окошком было одно и то же — елка, телевизор, накрытый стол, а вот люди… люди были все разные. Кто нарядно одет, кто по-домашнему. Одни просто разговаривали, другие дурачились как мальчишки на перемене.
Скоро освещенных окон стало гораздо меньше. Саша оглянулась по сторонам и поняла, что улетела на другой конец города. Дома здесь стояли старые, трехэтажные. Саша спустилась к ним, полетала по тихим дворикам. Ей становилось скучно одной. Вернуться, что ли, и слетать к Любе? Саша уже почти не сердилась на нее. Она совсем было собралась возвращаться, когда услышала чей-то плач.
Саша развернула "Полярную Звезду", бросила якорь на карниз и осторожно заглянула в темное окно. При свете оранжевого фонарика она увидела кровать, а на кровати — девочку. Она-то и плакала. В подушку.
Саша постучала в окно. Девочка села на кровати, оглянулась. При виде Саши ее глаза стали круглыми как у собаки в сказке "Огниво". Саша помахала рукой и улыбнулась.
Девочка осторожно подошла к окну, приоткрыла маленькую щелку. Она была худенькая и светленькая, с растрепанными волосами, и в розовой пижаме.
— Ты кто? Снегурочка? — спросила она неуверенно.
— Вот и нет, — ответила Саша. — Я Саша Макарова. А ты?
— Ирочка.
— А чего ты плачешь?
Девочка шмыгнула носом, покраснела, но не ответила.
— Ты одна? -спросила Саша.
Ирочка кивнула.
Саша посмотрела на "Полярную Звезду" и мысленно приказала, чтобы та стала видимой для Ирочки. Золотая каравелла послушалась: Ирочкины глаза стали еще круглее.
— Хочешь покататься? — предложила Саша. — Одевайся и вылезай.
Но Ирочка покачала головой.
— Мне нельзя, — сказала она жалобно. — Я болею. И окно мне нельзя открывать…
-Извини, — сказала Саша. — Тогда закрывай.
Ирочка взглянула на нее с надеждой.
— А ты можешь зайти внутрь?
— Конечно, могу.
— Ты не растаешь?
— Я? — фыркнула Саша. — Открывай пошире.
В Ирочкиной комнате царил порядок — у Саши такого никогда не получалось, как бы она ни старалась. На чистеньком письменном столе стопочкой лежали тетради. На полу не валялось ни одной игрушки. А напротив кровати стояло пианино, с золотенькой завитушкой на крышке, похожей на "Полярную звезду".
— Это ты играешь на пианино? — полюбопытствовала Саша.
— Угу, — грустно молвила Ирочка. И Саша заметила, что глаза у нее снова на мокром месте.
— Чего случилось-то? — спросила Саша. — Расскажи.
Оказалось, Ирочка занимается в музыкальной школе. На каникулах она должна была выступать на концерте, в настоящем театре. Ей очень хотелось. Но она простудилась и заболела, и пролежала с высокой температурой, и на концерт ее не пустили. И вообще никуда не пускают, потому что она до сих пор кашляет и сморкается. Все про нее забыли, и никто не приходит играть.
— Да уж… — сочувственно протянула Саша.
Она, конечно, сразу вспомнила про второй мандарин. Ей даже показалось, что он зашевелился в кармане пальто. Но как с ним быть? Рассказать Ирочке про Белую Старушку? Или самой притвориться волшебницей? Саше не хотелось притворяться, ведь Ирочка все честно про себя рассказала…
— Ты в сказки веришь? — спросила Саша.
— Не знаю, — Ирочка пожала плечами. — Вообще-то не очень. Но вот, например, когда играешь на пианино, это тоже как сказка, правда? Моя учительница говорит: надо играть историю, а не просто ноты. Когда я играю, я верю. А что?
— Слушай.
И Саша рассказала Ирочке про последний школьный день. Как насочиняла про Тихий океан. Как встретилась со старушкой. Как получила мандарины. Только про Любу не рассказала — зачем?
— Наверное, я могу пожелать сказку про то, как ты выздоровела, — закончила Саша. — Хочешь?
— Хочу, — согласилась Ирочка. — А тебе не жалко?
— Нисколечко.
Саша протянула фрукт Ирочке. Та очистила его и разломила надвое.
— Только давай вместе съедим, а то я одна боюсь.
— Чего ты боишься?
— Я всего боюсь, — призналась Ирочка. — Меня в школе трусихой дразнят.
— Ну ладно, — сказала Саша. — Вместе так вместе. Готова?
— Готова, только боюсь.
Саша вздохнула. Ну и нюня эта Ирочка!
Она проглотила последнюю дольку мандарина, и в тот же миг "Полярная Звезда" оказалась не за окном, а в середине комнаты. Саша и Ирочка забрались в нее. Кораблик завертелся винтом, вокруг поднялся густой белый вихрь, и комната исчезла…
— Здорово! — восхитилась Ирочка.
Они стояли на дне заснеженного ущелья. Кругом громоздились горы. Не те, с которых катаются на санках, а настоящие, скалистые, до самого неба. Только узкая полоска неба виднелась между вершинами.
— Где это мы?
— На Полярной звезде, — неожиданно для самой себя ответила Саша.
— Откуда ты знаешь?
— Понятия не имею. Знаю, и все. Наверное, потому, что это моя сказка…
— А что ты еще знаешь? Зачем мы сюда попали?
— Здесь недалеко, в пещере… хранится волшебное лекарство, которое лечит все болезни. И охраняет его Снежный Барс…
— Настоящий барс? На Полярной звезде?
— Подожди, сейчас… — Саша зажмурилась. — Не совсем настоящий, сказочный. Он дышит холодом. На кого дохнет, тот сразу замерзнет навеки.
— Ничего себе! И как же его победить?
— Победить? — Саша опять задумалась. — Я не знаю. Этого в сказке не сказано. Это мы с тобой должны по правде придумать.
— Жаль, я не умею придумывать, — вздохнула Ирочка. — Это ты у нас сказочница. А где пещера, знаешь?
— Знаю, — сказала Саша и указала рукой. — Туда.
Они взялись за руки и не спеша зашагали по ущелью, разглядывая скалы, покрытые странными узорами, словно вырезанными в камне. Иногда среди узоров можно было различить зверей, цветы, звезды, иногда — странные знаки, похожие на иностранные буквы.
— Как красиво! — сказала Ирочка. — И таинственно.
— Красиво, — согласилась Саша. — Только холодно очень. — И тут она сообразила, что Ирочка так и шагает в своей розовой пижаме! — Ой! А тебе… не холодно?
— Не-а, — помотала головой Ирочка.
— Странно. А мне — да.
— Наверное, ты так придумала, — сказала Ирочка. — Ну, ты же знала, что я в пижаме. И сделала, чтобы мне не было холодно. Иначе я сразу бы замерзла и сказки бы не было.
— Может быть, — с сомнением сказала Саша. — Но я не специально.
Интересно, как у нее получилось то, о чем она и не думала. Как там сказала Белая Старушка? "О некоторых сказках мы даже не догадываемся"?
Но тут ее мысли прервал звук, похожий на грохот барабана. Девочки так и приросли к месту. А раскатистое рычание все продолжалось, разносимое горным эхом. Наконец все стихло.
— Это Барс? — пискнула Ирочка.
Саша кивнула:
— Вон там!
Впереди ущелье расширялось, образуя небольшую площадку, в дальнем конце которой зиял вход в пещеру.
Снежный Барс снова зарычал. Девочки не сговариваясь спрятались за выступ скалы.
— Саш, а зачем ты его вообще выдумала? — спросила Ирочка. Не обидно спросила, а с интересом. И Саша не рассердилась, а сказала, поразмыслив:
— Понимаешь, иначе лекарство не могло бы вылечить все болезни. Не может же такая штука просто валяться на Полярной звезде. Даже в сказке. Ее бы уже давно нашли и унесли. Кто угодно, даже гад какой-нибудь. Понятно?
— Понятно, — прошептала Ирочка. — Смотри!
Барс показался из пещеры. Белый, огромный как грузовик, с пушистой шерстью, отливающей голубизной. Он облизнулся и улегся перед входом. Длинный хвост стучал по снегу. На шее сверкал стальной ошейник, и от него в пещеру уходила цепь.
— Выход один, — сказала Саша, снова прижимаясь к скале, — надо его отвлечь и за его спиной прокрасться в пещеру.
— Было бы здорово, если бы одна отвлекала, а другая кралась, — добавила Ирочка.
— Да? И как? Та, которая отвлекает — он же ее вмиг в ледышку превратит!
Ирочка замолчала. А Саша лихорадочно думала, но как назло, ничего не приходило в голову. Так всегда — когда надо, все мысли куда-то деваются. Да еще Ирочка рядом. Всего боится.
Барс зевнул и улегся поудобнее — на этот раз хвостом к норе.
— Эх, сейчас бы!.. — прошептала Саша.
И как будто в ответ на ее слова Ирочка выскочила из-за скалы и побежала прямо на Барса. Зверь поднялся, зарычал, натянул цепь…
— Стой! — закричала Саша, бросаясь за подругой.
Та бежала вдоль скалы, уводя Барса за собой, в сторону от пещеры. Вход был теперь свободен, но Саша не могла оставить Ирочку. В отчаянии она слепила снежок и швырнула в Барса, но зверь даже не почувствовал удара сквозь длиннющую шерсть.
Ирочка прыгала и махала руками прямо перед Барсом. Зверь открыл пасть, из которой вырвалась целая метель, и Саша от страха закрыла рот руками. Ну кто, кто просил ее придумывать это чудище!
Но Ирочка как ни в чем не бывало плясала в пижаме перед зверем. Вьюга, клубясь вокруг нее, не причиняла ей никакого вреда. Она только посмотрела в сторону Саши, и показала пальцем вниз.
И Саша бросилась в пещеру.
Ларчик с лекарством она нашла быстро — он стоял в самом центре пещеры. Саша приподняла серебряную крышку. Внутри лежала большущая конфета-хлопушка. Саша схватила ее и полезла наверх. И что же она увидела? Барс лежал на боку, а Ирочка сидела возле него и гладила его по уху. Саша шагнула было к ней, но Ирочка закричала:
— Уходи!
Барс повернулся к Саше, вскочил, ощерился и дохнул в ее сторону. Леденящий ветер пронесся мимо Саши, она еле-еле увернулась. Со всех ног Саша побежала за спасительную скалу, и скоро вслед за ней примчалась и Ирочка.
Барс поворчал еще немного и гремя цепью, спустился обратно в пещеру.
Саша повернулась к Ирочке.
— Как это у тебя получилось?
Ирочка ликующе улыбнулась.
— Не у меня, я у тебя. Забыла? Ты же меня заколдовала! Ну, чтобы холод на меня и не действовал. Он и не подействовал!
— И ты знала? Хоть бы предупредила!
— Я не знала, — сказала Иришка виновато. — Я думала — вдруг не получится! Но все-таки решила попробовать. У тебя же все остальное получилось. Ты не сердись.
Какая все-таки эта Ирочка бестолковая, хоть и молодчина!
— Глупая! Я так за тебя перепугалась!
— Ничего же не случилось… а Барс милый, мягкий такой, как сугроб! А лекарство ты принесла?
Саша молча протянула ей конфету.
— Давай вдвоем, — попросила Ирочка. — Я одна боюсь…
— Подействовало! — заявила Ирочка, забираясь под одеяло. — Насморк совсем прошел. И кашлять не хочется.
Но Саша стояла хмурая. Наверное, Ирочка теперь даже разговаривать с ней не станет.
— Саш, ты чего?
— Какая же я дура! Белая Старушка! Она ведь предупреждала, что сказки станут явью на одну только ночь. Значит, утром у тебя опять начнется кашель…
— Да? — беспечно сказала Ирочка. — Ну и ладно. Концерт я все равно пропустила, а кашель сам пройдет. Не буду же я всю жизнь простуженная ходить. Зато было весело.
— Весело?
— Ага.
А ведь действительно было весело, пусть и страшновато. Гораздо веселее, чем с Любой. Потому что Ирочка все-все понимала. И Саша улыбнулась.
— Чего теперь будем делать? — спросила она. — Раз ты не больная, то, может, покатаемся на кораблике? — она взглянула на часы и обомлела.
Часы показывали половину восьмого! Вот-вот рассветет, и тогда…
— Опаздываю! — ахнула Саша. — Мне надо лететь домой!
Ирочка тоже взглянула на часы и, как всегда, тут же все поняла.
— Саш, а как же третий мандарин?
Саша и забыла про мандарин. Даже если верный кораблик сможет за несколько минут принести ее домой, успеет ли сбыться последняя сказка? Ведь Саша должна подарить ее всем в округе, а в округе все спят! А если условие не будет выполнено, то она забудет Ирочку, а Ирочка ее…
Ирочка спрыгнула с кровати.
— Я знаю, — сказала она очень серьезно.
Она собрала волосы в хвост резинкой. Подошла к пианино, подкрутила круглый табурет.
— Моя учительница говорит, что хорошая музыка способна остановить время. — Ирочка взяла с пианино ноты, раскрыла, поставила на пюпитр. — Если время остановится, ты успеешь долететь домой и придумать, что делать с мандарином.
— А ты умеешь играть так, чтобы время остановилось? — удивилась Саша. О таком она и не слыхивала. Наверное, так играть могут только великие музыканты, а Ирочка… Впрочем, от Ирочки всего можно ожидать.
— Я, наверное, смогу… для тебя. Только ты мне дай знать, когда прилетишь. Придумай что-нибудь, ладно?
— Ладно! А завтра я тебе позвоню! И приду к тебе, обязательно!
— Хорошо, — сказала Ирочка. И прибавила: — Я долго-долго буду играть. Я не хочу, чтобы ты меня забыла.
Она села за пианино, стала важная и серьезная, как взрослая. Красиво взмахнула руками, и музыка как волна покатилась по комнате. Саша посмотрела на настенные часы. Секундная стрелка двигалась все медленнее, потом затрепыхалась на месте, а потом и вовсе остановилась.
Не теряя времени, Саша кинулась на "Полярную Звезду". И подгоняемый Ирочкиной музыкой, кораблик рванулся в небеса.
"Полярная Звезда" неслась как ракета. Дворы и улицы не проплывали, а пролетали под килем.
Небо было не черным, а темно-серым, но рассвет все-таки медлил. И Саше казалось, что она все еще слышит далекую музыку.
Она надеялась, что третья сказка получится. Должна. Ведь она, Саша, сказочница. И Ирочка на нее надеется.
Кораблик замедлил ход, Саша глянула вниз. Вот знакомый перекресток, Любин дом, а вот и ее собственный двор. "Полярная звезда" приземлилась в сугроб у подъезда. Саша спрыгнула, вытащила из кармана мандарин.
— Скорее, милая, — сказал голос за ее спиной.
Саша обернулась и увидела Белую Старушку. Только теперь она была не в белом пальто, а в белой королевской мантии.
— Скорее, — повторила старушка. — Новогоднее утро нельзя задерживать надолго. Даже ради друзей.
Саша очистила мандарин и изо всех сил подбросила его кверху. Так высоко, как только могла. Старушка взмахнула рукой, и сильный ветер, подхватив мандарин, понес его ввысь. Оранжевая точка исчезла из виду. И вдруг…
Пах! Пах! Па-пах!
По небесам разбежался фейерверк из золотых звезд.
Захлопали окна, во двор один за другим выглядывали полусонные соседи.
— Что это? Откуда утром такой салют?
Небо снова взорвалось звездами, но теперь они собирались в линии. Пах! — на небе появился огромный золотой корабль.
— Ах, какая красота! — воскликнула на втором этаже тетя Надя.
— А я хочу дед Мороза! Дед Мороза хочу! — орал на весь двор какой-то малыш.
Пах! — по небу раскатились огоньки и собрались в рисунок — дед Мороз с мешком и в колпаке.
Что тут началось!
— А можно, чтобы огоньки переливались?
Пах! — И разноцветные точки замерцали как блестки.
— Удивительно!
— Оля, это тебе! — Пах! — букет цветов.
— А дракона можно? — Пах! — Ого!
— Лоша-а-адку хочу-у! — Пах!
Саша смотрела на небосвод, на котором сменялись светящиеся картинки. Фейерверк был виден теперь, наверное, во всем городе. Все новые и новые силуэты появлялись на небесах, двигались, бежали по кругу. И вот вдалеке возник силуэт, при виде которого у Саши екнуло сердце. Барс с вырывающимся из пасти дымом.
— Ирочка! — завопила Саша. — Ура! Получилось!
Стремительно светало. Последние звездочки фейерверка лились на землю звездопадом. И матушка Зима, главная Сказочница Земли, стояла рядом с Сашей в заснеженном дворе и улыбалась.
*******************************
Об авторе:
Я человек старого режима, чем и горжусь. Верю в лучшее, хотя готовлюсь исключительно к худшему. По образованию филолог-литературовед. В настоящее время живу и работаю за бугром, что мешает соприкасаться со злободневными реалиями Родины. В результате творчество страдает идеализмом и достоевщиной. Кто страдает тем же и кому наплевать на злободневность — будьте как дома.
************************************
/КР:/
Не хватает слов восторга от этого рассказа! Автор — большая Умница!/