После 600 дней войны даже умеренные израильтяне становятся экстремистами Ури Мисгав

На мгновение можно было представить, что мы движемся к введению чрезвычайного положения в стране. От Итамара Бен-Гвира и Бецалеля Смотрича до Биньямина Нетаниягу и Арье Дери, с Авигдором Либерманом, Бени Ганцем и Яиром Лапидом, готовыми разделить бремя.

Все это, конечно, под эгидой президента Ицхака Герцога, при идеологической поддержке движения «Им Тирцу» и рэппера Йоава Элиасси, а также множества комментаторов, влиятельных лиц, самопровозглашенных экспертов и медийных личностей, которые согласны в одном и только в одном: это не пройдет.

Одно слово из большого рта Голана, из которого иногда выскальзывает какая-нибудь глупость (которую ему из-за гордости трудно исправить). И все же – только слово. Не действие, не фиаско, не невыполнение долга — не реальность.

Необходимая поправка: здравомыслящая страна не убивает детей, и точка. Безусловно, не целенаправленно и в течение длительного времени, и не в таких количествах (от 15 до 18 тысяч в Газе с начала войны).

Но Израиль больше не является здравомыслящей страной. Мы нормализовали ненормальное. Мы бросили заложников на произвол судьбы, обрекая их на страдания и смерть, мы приносим солдат в жертву на алтарь сохранения власти, оправдывая оборонительную войну, которая превратилась в бесконечную оргию мести. Дегуманизация. И дискурс. Полтора года в наших радио- и телестудиях ведутся ученые дискуссии об истреблении, переселении населения, арабском свободном жизненном пространстве, об идее, что не существует таких понятий, как некомбатанты, и о том, что каждый ребенок в секторе Газа вырастет террористом.

Что же нам дали все школьные поездки в Польшу и экскурсии в Яд-ва-Шем, если в конце концов кабинет политической безопасности еврейского государства проводит бурное заседание по политике голодания – простите, по «гуманитарной помощи»?

Основные аргументы против этой политики носят практический характер: она выглядит плохо и помешает нам достичь нашей высшей цели — продолжения войны до скончания веков.

Все это достигает апогея в месяц, когда Запад отмечает 80-летие окончания Второй мировой войны в Европе. Это происходит наряду с изображениями голода и ежедневных бомбардировок того, что осталось от руин сектора Газа, включая лагеря для перемещенных лиц.

Мир в ужасе от нас. Израиль никогда не был так ненавидим и очерняем. Соединенные Штаты Дональда Трампа отказались от правительства Нетаниягу и перешли к заключению сделок с иранцами, саудовцами, хуситами, катарцами, сирийцами и ХАМАСом.

В Дохе уже никто не говорит о сделке по освобождению заложников, а из Хан-Юниса поступают сообщения о страшных страданиях заложника Матана Цангаукера. Солдаты гибнут в перестрелках или под рушащимися зданиями.

Тем временем премьер-министр дает показания в суде по делу о коррупции по поводу статей на новостном сайте Walla и публикует нелепые видеоролики, «объясняющие» политику и действия Израиля. А мы все озабочены Голаном, который сказал «хобби».

Иногда я чувствую себя как Билл Мюррей в фильме «День сурка», попавший в петлю времени и просыпающийся каждое утро в один и тот же день. Я почти уверен, что в среду по телевизору я видел кадры, на которых начальник Генерального штаба Армии обороны Израиля Эяль Замир с винтовкой на плече на границе с Газой произносил речь командира в преддверии сражения после вторжения ХАМАСа, как будто это было 8 октября.

Мы приближаемся к 600 дням разговоров о преступлениях ХАМАСа, о победе над ХАМАСом, о возвращении наших заложников, о военном давлении, полной победе, об окончательной победе, о том, что мы в одном шаге от победы, о высокой интенсивности и массированных маневрах.

На этой неделе настроенный на наступление Генеральный штаб начал вбивать в головы военных корреспондентов новый термин: «мегаманевр». Я чувствую, что на этот раз дело серьезное. А если окажется, что нет: помните Яира Голана. Он начальник. Он виноват.

Ури Мисгав